Памяти моего отца Чекмарева Виктора Константиновича Заслуженного артиста РСФСР
и потомственного моремана посвящается
Основоположником династии судоводителей-любителей стал Константин Константинович Чекмарёв, проживавший с позапрошлого века в удивительно красивом и уникальном городе Поволжья Астрахани.
Уникальность этого города заключается в удачном географическом расположении на островах дельты Волги впадающей в Каспийское море. Все жители Астрахани в большей или меньшей степени, но все «водоплавающие». И частный поверенный (юрист) Чекмарев К.К., несмотря на свою сугубо сухопутную профессию, как истинный астраханец, не избежал этого увлечения. Им по случаю был приобретен небольшой каютный металлический катерок с нефтяным двигателем фирмы «Bollinder». Мотор запускался с помощью паяльной лампы, нещадно дымил и грохотал на всю округу, но довольно быстро для тех времен двигал катерок против течения вместе с многочисленным семейным экипажем.
Дружная семья юриста-морехода состояла из главы семейства – жены-кока (и главного помощника капитана) Александры Александровны и детей-матросов Раечки, Манечки и Витюши. Все бесконечно были влюблены в Волгу, дельту и «Бориса» – так был назван катерок.
К большому сожалению, фотографии этого «Дедушки семейного флота» не сохранилось и описание всех его достоинств я знаю только со слов отца. Отдаленное представление об его внешнем виде дает фотография более позднего периода.
Навигационный сезон в тех краях с апреля по ноябрь, и в любое свободное время вся дружная кампания оправлялась на рыбалку, пикник или просто путешествие по многочисленным протокам и ерикам волжской дельты. Осенью мужчины отправлялись на «раскаты» охотиться. На плоскодонном «куласе» (маленьком челноке) они уходили от стоящего на якоре «Бориса» в поисках добычи на осеннем перелете, углубляясь в заросли камышей. Обратную дорогу из лабиринта ериков можно было найти лишь по компасу или звездам. Всем премудростям судовождения учил юрист-мореход своего подрастающего сына и, надо сказать, ученик оказался толковый.
Именно в этих походах вырос и возмужал, научился морскому делу и полюбил всей душой Волгу и море достойный продолжатель династии Виктор Константинович Чекмарёв.
Прошло не мало лет. Чекмарев В.К. стал, как ни странно, артистом, а не моряком, но любовь к воде и водным путешествиям не только не угасла, а разгоралась все сильнее.
Куда только не заносила его не легкая судьба актера театра, а затем кино. Переезжая по стране от Тихого океана и Амура до берегов Балтики, он всегда помнил о своем юношеском увлечении, уделяя редкое свободное время посещению любого ближайшего водоема. И не важно при этом, был ли то океанский залив Посьета, Кольский залив или Финский, берег Черного моря, маленькой заросшей камышом Кубанской степной речушки Кагальник или полноводной и своенравной северной Свири. В плеске волн и дуновении пахнущего водорослями ветра он улавливал напоминание о родной и горячо любимой Волге.
Гуляя со мной по берегу Амура в Благовещенске, он рассказывал мне об астраханской рыбалке и своих путешествиях по волжской дельте с отцом. Он мечтал выйти на простор великой дальневосточной реки, хоть на какой ни будь лодочке. Но в те далекие времена такая прогулка могла плохо кончиться для любого мечтателя. Амур – река пограничная и до середины представляла собой пустынную равнину, изредка нарушаемую проносящимся катером пограничников. Зато другая сторона обильно кишела разнообразными джонками китайцев из городка Хэйхэ. У них пограничный режим был попроще или вообще никакой. То были времена Великой «русско-китайской дружбы навек!»
Потом мы переехали в Екатеринбург (тогда Свердловск) где я, как ни странно получил первое вполне «морское» крещение на местном озере Шарташ. Отец повез меня на прогулочном «фофане», взятом на прокат для рыбалки. На обратном пути нас застала не слабая буря. Мы работали в четыре весла против ветра и вполне приличных волн, и я по настоящему понял, как не легок матросский труд. За час работы веслами на моих руках образовались настоящие кровавые мозоли. По прибытии на станцию я, шатаясь от усталости, с трудом донес весла до хранилища.
Так случилось, что в этом же году мы оказались в Ленинграде. Это была гастрольная поездка Свердловского театра, в котором работали мои отец и мать. Работников театра расселили на частных квартирах, предоставленных гостеприимными ленинградцами.
По счастливому стечению обстоятельств, нашей семье была предоставлена квартира какого-то важного морского офицера. В этой квартире, расположенной на канале Грибоедова, все было пропитано духом морской романтики и непередаваемой атмосферой жилища старинной петербургской семьи многих поколений.
Огромные резные книжные шкафы, заполненные толстыми фолиантами в кожаных переплетах с золотым тиснением (в основном на морскую тему). На стенах картины морских сражений в тяжелых красивых рамах. Портреты моряков: фотографические и выполненные маслом, большие в рост и маленькие, в рамках из камешков, ракушек и сплетенных из корабельных канатов, индивидуальные и групповые.
Большую часть комнаты занимал невероятных размеров письменный стол, напоминающий стенд музейной экспозиции на морскую тематику. Тут были и большой чернильный прибор с якорями, цепями и чернильницами в виде кнехтов на каменной подставке цвета балтийской волны. Настольная лампа в виде маяка. Укрепленный на немыслимой металлической конструкции бронзовый настоящий штурвал с деревянными ручками. Портрет морского офицера в парадной форме прошлого века, помещенный в рамку, изготовленную из настоящего бронзового корабельного иллюминатора, и многое другое. Но главным экспонатом этой выставки являлась настоящая корабельная пушечка на четырехколесном лафете, около которой были сложены ядра размером с куриное яйцо.
В одном из углов комнаты стоял начищенный до зеркального блеска артиллерийский снаряд ростом почти с меня, ученика 4-го класса. Над всем этим на цепях под потолком висела огромная люстра, основой которой являлся деревянный корабельный штурвал.
Не удивительно, что под впечатлением всего этого романтического великолепия в первый же свободный день нашего пребывания в Ленинграде мы с отцом направились в Военно-морской музей, из которого я вышел с твердым убеждением стать моряком, а отец с мечтой переехать в этот красивый приморской город насовсем. Во время прогулок по городу отец старался прокладывать маршруты вдоль многочисленных каналов по набережным, по-видимому, таким образом, он успокаивал свою ностальгию по родной Астрахани. Когда мы поехали теплоходом на экскурсию в Петродворец, я впервые увидел море. Пусть это был только Финский залив и на западе четко просматривался Кронштадт с цепочкой фортов, но понимание того, что под нами балтийская волна наполняло мою юношескую душу романтическим восторгом.
После возвращения из Ленинграда наша семья на какое то время поселилась в городе Молотове (ныне Перми). Наш дом стоял на высоком берегу Камы и в любое время я имел возможность наблюдать уходящую к горизонту излучину полноводной уральской реки со снующими по ней большими и малыми кораблями. Кама рядом, и в свободное время я убегал на берег, где царила другая, неведомая и потому очень заманчивая жизнь.
Отец по характеру был человек дружелюбный и контактный. Он подружился с живущим на берегу бакенщиком, у которого было две лодки. Одна металлическая, рабочая, со стационарным одноцилиндровым мотором «Л3», другая своя, деревянная и поменьше с допотопным подвесным мотором марки «ЛМ-1». Вот с этих уникальных раритетов и началось мое знакомство с моторными лодками. Старый бакенщик и его помощник помоложе восприняли меня как некого юнгу. Мне поручалось чистить и мыть лодки, смолить весной и вытаскивать их из воды перед ледоставом. Я наблюдал и, как мог, помогал при многочисленных ремонтах стареньких моторов. В процессе этих совместных занятий я выслушивал подробные объяснения о назначении той или иной части механизмов и о правилах обращения с мотором и судном. Мои «учителя» – люди очень простые, как говорят, «из народа», поэтому их пояснения изобиловали не столько техническими, сколько специфическими народными терминами. Тем не менее, мне, ученику 5-го, 6-го и затем 7-го классов, было все понятно. В последствии я с глубокой благодарностью вспоминал эти уроки. В сложных условиях дальних походов я, уже ставший самостоятельным судоводителем, без особых сомнений принимался за ремонт отказавшего мотора, не имея под рукой ничего кроме собственного опыта и набора гаечных ключей и подходящих деталей. И всегда, подчеркиваю, всегда это удавалось.
Начальная школа оказалась хорошей!
В 1959 году, после удачного дебюта в фильме «Дело Румянцева», отца пригласили работать на киностудию «ЛЕНФИЛЬМ». Наша семья переехала в Ленинград! Давняя мечта отца сбылась, более того, мы поселились на берегу Черной речки. С этого момента мысль о приобретении собственного плавсредства овладела нашими головами и вскоре обрела реальные очертания в виде небольшого (4.5 м) фанерного катерка с подвесным мотором «Москва 10». Местом базирования «Дельфина», (так был назван катер) на долгие годы стала водная станция Морского клуба №2 «ДОСААФ». Она была расположена неподалеку на Малой Невке, в Лопухинском саду.
О клубе необходимо рассказать подробнее. В те времена лодки и катера имели не многие жители приморского города. Но те, у кого они были, держали их, где попало, в основном поблизости от места проживания на буйках. Иногда возникали стихийные стоянки-сообщества, которые в последствии переросли в самостоятельные организованные клубы. Клуб «ДОСААФ», как принципиально организованная структура, явился прообразом и школой для нынешних цивилизованных стоянок. Члены клуба имели возможность обучаться всему, что необходимо знать судоводителям-любителям у опытных инструкторов (в основном из отставных военных моряков и офицеров). Привыкали к совместной работе на благо клуба, постигали азы хорошей морской практики и водной дисциплины. В эллингах клуба силами его членов строились и оснащались спортивные суда. Жизнь била ключом с раннего утра до поздней ночи (не только летом, но и зимой).
Став членами этого интереснейшего сообщества, мы с отцом полностью прониклись правилами и традициями клубной жизни. За короткое время (всего один сезон) мы оба подготовились и сдали экстерном экзамены на право судовождения.
Так я, Чекмарёв Константин Викторович, принял эстафету водоплавания от своих предшественников.
Членами клуба оказались владельцы катеров и коллеги отца по профессии (из наиболее известных) Евгений Лебедев, Вадим Медведев и Юрий Каморный. Иногда в гости заходил на своем катере Кадочников, катер его назывался «Павел Петрович», вот так! Кроме этих известных и любимых в городе и стране людей, среди активных членов клуба можно было встретить и доктора наук (Яковчук Николай Степанович – член редколлегии журнала «Катера и Яхты» и активный водномоторник), и инженеров (Кулибанов Лев Сергеевич строитель, руководитель мостотреста), рабочих и людей самых разных профессий. В клубе царила естественная, демократическая, дружеская атмосфера. Во время традиционных авралов все, не взирая на заслуги и ранги, работали, общим коллективом поддерживая не богатую организацию своим личным трудом. Сачков, как говорят на флоте, не наблюдалось. Все помогали друг другу и обучали вновь прибывающую молодежь тонкостям морского дела. Всячески поощрялось техническое творчество и фантазия. Особенно приветствовалось строительство новых судов для спорта и отдыха. Из этого творческого котла вышли известные ныне конструктора катеров и моторов (например, Юрий Зимин) и многие другие.
Нас с отцом не миновал этот всеобщий ажиотаж технического поиска. Именно тогда отец принес первый появившийся номер журнала «Катера и Яхты» и сказал: вот то, чего нам не хватало для того, чтобы стать настоящими судоводителями-любителями. С тех пор мы читали от корки до корки каждый новый номер и все они, до сегодняшнего дня, аккуратно расположены на полках нашей семейной библиотеки. Движимый своей неугасающей любовью к Волге и Астрахани и желая посодействовать развитию популярности уважаемого журнала, отец написал и старательно оформил статью об астраханской бударке. Редакция сочла возможным опубликовать ее в №13 (от рождества журнала) под рубрикой - лодки народной постройки. Когда смотришь эти пожелтевшие ныне листы, поражаешься, насколько грамотно, тщательно оформлен и подан материал, но ведь сделал его не профессионал журналист или инженер-судостроитель, а всего лишь артист кино, пусть даже и популярный.
По проекту Яковчука Н.С. «Ленинградец» из журнала «К и Я», мы построили новый, более обитаемый в условиях северного климата, каютный катер названный, по настоянию отца, именем его родного города – «Астраханец». На этом катере, оснащенном двумя моторами «Вихрь», мы с отцом освоили Неву и Финский залив, облазили Ладогу и совершили дальний поход в Новгород Великий. В этих походах я приобрел необходимый опыт и получил хорошую практику судовождения и обслуживания капризных и ненадежных моторов. Моторы «Вихрь» первых выпусков плохо заводились, не держали малых оборотов и были невероятно прожорливы. За поход по Волхову мы сожгли тонну, без малого, бензина и, не смотря на то, что он в те далекие времена стоил 7 копеек литр, его бесконечные поиски и таскание канистр существенно уменьшали удовольствие от путешествия. На следующий год мы без особого сожаления расстались с «Вихрями», оборудовали катер двумя (тоже двумя) стационарными моторами «СМ-500В» по 12 л/с с водометами. Скорость, конечно же, снизилась до 18 км/час, но запуск и обслуживание существенно упростились. Экономичность такой установки оказалась существенно лучше, а малая осадка позволяла забираться в места, которые ранее были недоступны. Наша клубная жизнь продолжалась.
Дополнительно к опыту судоводителя, отец получил в клубе квалификацию судьи по водно-моторному спорту, а я прошел соответствующую подготовку и, сдав экзамен, получил удостоверение спортсмена-подводника.
В дальнейшем отец стал судьей Республиканской категории и неоднократно участвовал в судействе союзных и международных соревнований, подтверждая тем самым, что талантливый человек многогранен. Я, увлекшись подводными исследованиями, стал (под руководством опытного тренера в прошлом водолаза и героя войны Курило Юрия Наумовича) одним из первых в городе инструкторов-подводников, участвовал в экспедициях по поиску затонувших реликвий. Во время одного из таких походов (в районе Невского пятачка), я познакомился со своей будущей женой, тоже любительницей подводного плавания и заядлой туристкой.
