В 1941 году на моем горизонте появился Виктор Чекмарев. Он работал в передвижном театре профсоюза железнодорожников Амурской жд «ДОРПРОФСОЖ» с 1940 года и был в то время известным в городе актером. Астраханец по рождению, он оказался на Дальнем востоке и в этом театре по приглашению известного в крае художественного руководителя и Главного режиссера Уралова Николая Ивановича.
Город Свободный, в котором мы жили, являлся довольно своеобразным населенным пунктом. Если перечислить основные градообразующие учреждения: «Управление БАМ. Лаг», «АМУРЗОЛОТО», «Управление Амурской железной дороги». Жизнь населения города прямо или косвенно была связана с этими малопривлекательными (если учитывать время, местоположение и род занятий) учреждениями. Город был разделен на два как бы района: верхний – собственно Свободный и нижний Михайло-Чесноковский.
И еще поблизости были расположены зоны лагерей ГУЛАГ. Основной одеждой жителей верхнего города была военная форма с синей фуражкой НКВД. Жители Чесноковского представляли пеструю смесь вольнонаемной обслуги лагерей, расконвоированных поселенцев, железнодорожников и многочисленных членов их семей. Дома в основном деревянные «с удобствами во дворе» и прилегающими огородами. Каменными были только дома упомянутых Управлений и жилье высокого начальства. Вода для рядового населения была на водокачке и развозилась в бочках водовозами, а огромный овраг, пересекающий город, являлся сточным коллектором, упирающимся в реку Зею. Моя семья жила в верхнем городе, так как отец работал в бухгалтерии железной дороги.
В те годы я стала серьезно заниматься спортом. Спортобщество «Динамо» поддерживало своих
наиболее перспективных и активных членов. Нас кормили по талонам и при выездах на соревнования
На соревнованиях
выдавали суточные. Это был мой дополнительный вклад в бюджет семьи. Виктор на меня обратил внимание, видимо, ему кто-то рассказал, что это известная на Дальнем востоке спортсменка и чемпионка. Еще в школе я начала заниматься легкой атлетикой, зимой лыжами и коньками. Успехи были на лицо. Я в 17 лет сдала нормы ГТО на серебряный значок II ступени (№56440). В 1940 году приняла участие в соревновательном туре на первенство края. Выступления были в Хабаровске, Благовещенске, потом в Иркутске. На соревнованиях в Иркутске я стала чемпионкой края спортобщества «Динамо». Зимой 1940-41 г. мне, 18-летней, было поручено готовить бойцов лыжников для фронта. К сожалению, о дальнейшей судьбе своих учеников я не знаю. Скорее всего, они погибли в жестоких боях в Карелии и под Москвой. Зимы были холодные, а мне приходилось ходить на занятия в легком осеннем пальтишке и легких сапожках, валенок не было.
Виктор Чекмарёв стал чаще приходить на стадион во время тренировок и игр, издалека наблюдая. Так продолжалось некоторое время. Я, конечно же, заметила, что во время моих тренировок на краю поля часто стали появляться двое мужчин. Один не высокого роста с пышной седой шевелюрой, а второй молодой и довольно эффектный. Мужчины всегда о чём-то оживлённо беседовали и жестикулировали. Но я отметила, что они постоянно бросают взгляды в мою сторону, особенно молодой. Наконец он решился, подошел и представился. Вторым мужчиной оказался режиссер театра Уралов. Так мы и познакомились.
Состав из вагонов, в котором размещался театр «ДОРПРОФСОЖ», в интервалах между выездами стоял в железнодорожном тупике неподалеку от стадиона. И в это время театр давал представления на сценических площадках Дома Офицеров или в клубе Управления дороги. У режиссера Уралова и актера Чекмарёва были дружеские отношения, и они часто вместе ходили мимо стадиона. Я в это время там постоянно бывала. Я была тогда уже известной в крае спортсменкой и, видимо, выделялась на стадионе. Вокруг меня всегда было много друзей, в основном из спортсменов «Динамо». Но вот артист оказался впервые, и это было так необычно и интересно. Мы стали встречаться. От Виктора я многое узнала о театре, чего раньше и не могла знать. Он оказался интересным рассказчиком и собеседником. Благодаря содействию Виктора, я стала иногда посещать спектакли их театра. Раньше я себе позволить этого не могла, ввиду тяжелого материального положения нашей семьи и большой моей занятости в спорте. Мне понравились постановки Уралова и исполнение ролей Чекмаревым. Я обратила внимание на то, с какой полной отдачей он выкладывается на каждом спектакле, как серьёзно и ответственно относится к исполнению даже самой небольшой роли. Для меня, как для спортсменки, это многое значило и дорогого стоило. Незаметно для себя я попала под его обаяние и влюбилась. Моя мама, Евдокия Васильевна, не одобряла моего увлечения и недовольно ворчала – «Ну был бы хоть военный или железнодорожник, ну спортсмен, на худой конец. А то артист! Тьфу! прости Господи! Они же все шалопаи и ловеласы». Спустя какое-то время она узнала его поближе и изменила своё первоначальное мнение. Виктор обладал удивительной способностью быстро располагать к себе людей. У него всегда было много друзей
Молодая семья
и не только творческих работников. Немного
погодя он сделал мне предложение, и мы поженились. Это произошло 4 августа 1942 года.
Еще в школе я читала стихи и участвовала в школьной самодеятельности. Видимо, задатки какие-то были. Уралову я понравилась, и он, подвергнув меня экзамену, предложил стать актрисой в его театре. Внешние данные, голос и дикция у Вас хорошие, а остальным премудростям научим я и Виктор. Я согласилась, и была принята в труппу театра «ДОРПРОФСОЖ». Так я стала актрисой и женой актера.
Дальше буду писать Мы, потому что не было бы нашего союза Нины и Виктора Чекмаревых,
не было бы Кости, нашего сына. Не было бы Вити, нашего внука. Не было бы Ромы, правнука. Витя, когда был маленький, говорил: «А мы все Чекмаревы».
Театр «ДОРПРОФСОЖ», где мы работали и жили, был предназначен для обслуживания населения (в основном работников железной дороги и членов их семей) многочисленных городов и поселков, нанизанных на Забайкальскую и Амурскую железные дороги (от Байкала до Владивостока).
Железная дорога и ее работники являлись в те времена военизированной организацией. Даже сотрудники театра носили железнодорожную форму военного образца. В обязанность театра входило, также, культурное обслуживание многочисленных воинских частей, размещенных на Дальнем Востоке. Когда война пришла в Манчжурию, следом за армией нас послали на Китайскую территорию обслуживать военных. Чем это закончилось, расскажу позднее, если найду в себе силы заново мысленно пережить и описать весь этот кошмар.
Железнодорожный состав, в котором был размещен театр, представлял собой пестрый набор различных вагонов:
- пять пассажирских «жестких» купированных (из них два «пульмановских» цельнометаллических), в них размещались труппа и рабочий персонал,
- в середине состава большой вагон-столовая,
- потом был полутоварный, двухосный вагон-баня, где все мылись, когда была вода и тепло (он же в зимнее время - прачечная),
- в конце состава три-четыре двухосных товарных вагона с декорациями и реквизитом.
В холодный период жилые вагоны отапливались углем (его приходилось экономить ввиду военного времени). Паровозы работали тоже на угле, и поэтому на всем был налет гари и постоянно присутствовал характерный запах (смесь дыма и креозота, которым пропитывались деревянные шпалы). Вагоны были не новые «с бору по сосенке», много щелей, и потому постоянные сквозняки и шум разболтанной ходовой части.
Нам было выделено купе в жилом вагоне, которое на долгие годы стало нашим семейным домом на колесах. Что такое купе, рассказывать не надо, 2х2 метра жилая площадь. Фанерные стенки, 2 полки, окно и дверь в общий коридор. Холодные «общие удобства» в конце коридора, а на стоянке - на улице. Летом жара и духота, зимой холод такой, что стены покрывались инеем, а у оконных щелей надувало небольшие сугробы.
Во время движения - электричество, на стоянке свечка на столе и в фонаре над коридором. За окном - или мелькающая дорога, или маневровые пути, забитые вагонами. В любое время толчки, рывки, стук колес, все качается, а за стенками гудки и грохот проносящихся составов. Пищу готовили в вагоне-столовой, там была огромная плита, топящаяся углем одна на всех. Переходы с посудой между вагонами по открытым сверху «фартукам», на ходу это и холодно, и страшно, но привыкли. Стирали и купались в речках на стоянках (это летом). Репетиции проводили в столовой, убирая на время столы.
Передвижной театр на то и передвижной, чтобы все время находиться в гастрольных поездках.
Труппа театра «ДОРПРОФСОЖ»
Крайний слева в 3 ряду В.К. Чекмарёв с сыном на руках
В соответствии с заранее составленными планами мы посещали практически все станции от Иркутска до Владивостока
и давали спектакли в тех из них, где были хоть сколько-нибудь приемлемые для выступлений площадки. Чаще всего это были железнодорожные клубы, дома культуры, дома офицеров, а иногда (летом) даже на открытых эстрадах в парках.
Все работники театра кроме своих основных занятий по должности старались выполнять и другие работы, необходимые для автономного существования. Я умела шить и, кроме игры на сцене, шила сценическую одежду для постановок. Виктор мог выполнять множество разных полезных дел, требовавших смекалки и умения работать руками. Он рисовал эскизы костюмов и декораций, изготавливал по своим же эскизам реквизит, мог установить свет и, если надо, отремонтировать электроприбор и многое другое. Когда он брался за незнакомое, но нужное в данный момент дело, то приступал к нему после серьёзной подготовки по книгам или консультируясь у специалиста. При этом он никогда не боялся показаться несведущим, но стремился во всём достичь совершенства. Изготовленный его руками деревянный пистолет, в нужный по ходу спектакля момент, издавал громкий звук, выбрасывал огонь и дым. В другом спектакле-сказке во время боя богатыря с чудищем, изготовленные Виктором мечи при соприкосновении испускали снопы искр. В полумраке сцены это было очень эффектно. И так во всём. Брался за кисть и рисовал картины (акварель, масло, пастель, карандаш - в любой технике). Ремонтировал и мог перетянуть обивку мягкой мебели. Увлёкся водным туризмом и строил вместе с сыном новый катер. Ну а что касается охоты и рыбалки, так это, наверное, он получил от родителей при рождении. Его умения часто пригождались в жизни и вызывали удивление и уважение окружающих. Ну и моё восхищение, конечно, тоже.
