И отец, и мама с молодых лет привыкли к присутствию в меню их питания такого важного продукта, как рыба в самых различных видах. Я тоже с детства был приучен к тому, что время от времени на нашем столе дымилась уха или второе с рыбой, на худой конец селёдка с картошкой. Уху обычно варил отец (или мама под его руководством). Мамиными коронными блюдами являлись: рыбный суп из консервов «Лосось в собственном соку» и судак по-польски. На Дальнем Востоке чаще всего удавалось раздобыть и приготовить навагу или камбалу. Это всё готовилось из магазинных продуктов. Что же касается, свежей рыбы, то она появлялась только летом, когда у отца появлялась возможность порыбачить. Как настоящий астраханец, отец не упускал возможности сходить на рыбалку, где бы ни находился.
В Молотове на берегу Камы проблемой являлось только наличие свободного времени для этого занятия. Я пристрастился к рыбалке довольно рано. В шесть лет я под руководством отца поймал в Амуре своего первого пескаря. В нашем с отцом хозяйстве было много различных снастей. Это было снаряжение для летнего лова. Причём замечу, что в нашем арсенале никогда не было никаких сетей. Ловлю сетью отец приравнивал к промыслу и считал недостойным рыболова занятием. Его категоричность в этом вопросе была принципиальной, как к применению динамита. Помню, с какой неподдельной тоской он смотрел на плывущие кверху брюхом по маленькой карельской речушке сотни рыбок. Это какой то негодяй использовал выше по течению так называемую электроудочку. Варварство невероятное! При этом эти же варвары больше всего стонут, что рыбы становится всё меньше и меньше. Занятие зимней рыбалкой в нашей семье не культивировалось. Зимой мы вместе с отцом готовили снасти и мечтали о летних выездах на Камское водохранилище или на речку Сылву. В черте города ловить было бессмысленно – во первых, шум и оживлённое судоходство, а во вторых, и это главное, очень грязная вода в реке. От самой Камской ГЭС вдоль вогнутого берега были сплошные заводы со своими вредными стоками. Бытовые стоки большого города, в основном, тоже производились в Каму без очистки. Более чистая вода была у противоположного берега и ниже по течению за железнодорожным мостом. Но туда удавалось выбраться не часто и только на лодке, взятой на прокат у бакенщика, с которым мы подружились.
Зимой рыбы хотелось тоже. Взять её было негде т.к. в магазинах были только консервы и в основном «Бычки в томате». Конечно, не только они, но как говорил папа в томате любая рыба – бычки. Когда однажды во время игры во дворе с ребятами я обмолвился, что хочу рыбы. Володя сын дворничихи и местный старожил сказал, что нет ничего проще. Добыть рыбу зимой на Каме можно без всяких снастей. Он рассказал, как это делает его двоюродный брат, живущий в Закамске.
Дело в том, что рыба в Каме есть и её много, не смотря на грязную воду. Зимой рыба близко подходит к плотине электростанции, где бурлящая вода насыщена кислородом. Там её глушит падающим потоком и она, перевернувшись кверху брюхом, плывёт вниз по течению, пока не примерзает к ледяной кромке. Постепенно в течение зимы лёд медленно уходит вниз по течению и крепчает. Примерзшая рыба остаётся во льду до весны, а когда он тает, оживает. Мы посмеялись над этой сказкой (как нам казалось). Но Володя взялся доказать правдивость своего рассказа в ближайшее время. Так получилось, что на следующий день занятий в школе не было, по случаю очень низкой температуры -28º(что не редкость для тех мест). Мальчишки не очень боятся мороза, ведь можно просто потеплее одеться и к тому же сухой континентальный мороз не так пробирает. Договорившись, мы встретиться на берегу Камы днём. Взяли топоры для вырубания рыбы изо льда и рюкзаки для добычи. Охотников набралось пять пацанов, но почти никто не верил в успех мероприятия.
По крепкому толстому льду мы перешли к другому берегу и пошли, скользя по его, выметенной ветром, гладкой, как стекло, поверхности, вверх по течению, разбредясь цепью. Пошли мы метров двести триста, как вдруг Володька закричал – «Вот! А вы не верили!!». Мы все подбежали к нему. Действительно под нашими ногами во льду на глубине примерно сантиметров тридцать просматривался силуэт довольно крупной щуки. По очереди, стуча топорами, мы вырубили кусок льда с рыбой. Ледяной блок был большой и тяжелый, но мы оббили лед, почти совсем освободив рыбу. К сожалению, первая щука была на последнем этапе очистки сломана пополам и для опыта с оживлением уже не годилась. Ну ничего, другую сохраним. Главное, что сказка оказалась былью. В нас проснулся азарт поиска. Мы знали теперь что, как и где искать. Разбрелись снова по льду и спустя небольшое время то тут, то там застучали топоры. Теперь уже каждый вырубал рыбу сам. Кому как повезло. У кого рыбы были побольше, у кого поменьше. Одни залегали глубже, другие неглубоко и достать их было легче. В основном это были щуки и окуни, но нашли и одного судака. Мне повезло найти щуку килограмма на два. Я долго возился с ней, чтобы не повредить, извлекая изо льда.
Зимний день близился к концу. Мы отправились домой. Рюкзаки были тяжелые. Хотелось поскорее в домашнее тепло. Решили сократить путь вдоль городского берега.
Уже напротив нашего дома я провалился в промоину. Ушел в воду до пояса, рюкзак задержал. Ребята помогли выбраться. На уже почти тридцатиградусном морозе, вылил воду из валенок и все помчались на крутую береговую гору к дому. Мой рюкзак донёс один из ребят. Когда я вошел в прихожую, одежда на мне заледенела, как панцирь. Я еле её снял. Валенки звенели, а штаны стояли прислонённые к стене. Мамы и папы дома ещё не было и я юркнул в горячую ванну. Пока я оттаивал, в коридоре, сначала раздался какой- то шум, потом громкий разговор. Дверь распахнулась, на пороге стояли родители с круглыми глазами. Увидев меня живым и здоровым, они немного успокоились. И, отложив расспросы, до моего выхода, прикрыли дверь. Потом из коридора снова послышался громкий разговор и какая-то возня. Теперь уже интересно стало мне. Быстро одевшись в сухую одежду, я вышел. В прихожей на полу была большая лужа, по которой, изгибаясь и подпрыгивая, перемещалась оттаявшая щука. Родители стояли у стены, не решаясь подойти. Наконец отец ловким движением схватил щуку за голову.
Уха и жареная щука были очень вкусны. За обедом я и рассказал всю историю. Мама очень сердилась, а отец лишь улыбался. Он прекрасно понимал меня и знал, что на рыбалке бывает всякое. Красноречивым подтверждением этого закона явился случай произошедший на летней рыбалке.
Отец уже начавший сниматься в кино часто и подолгу отсутствовал. Его возвращение было для нас с мамой долгожданным событием. Кроме самого факта своего возвращения, которому мы всегда были рады, он обычно привозил какие-нибудь подарки и продукты.
Из его тяжелой сумки извлекались на свет: колбаса, масло, сыр (имеющий собственное название, например «Российский»), ленинградские конфеты и печенье, соус «майонез» и многое, многое другое, чего в наших магазинах никогда не бывало. Привозилась обычно и какая ни будь обновка маме и что-то интересное мне (обычно книги, рыболовные снасти, инструменты и материалы для технического творчества).
Очередное его возвращение было обставлено особенно торжественно. На этот раз он привез, какой то большой деревянный ящик. За ящиком ему пришлось ехать на станцию с друзьями из театра. Мужчины втащили ношу на четвёртый этаж и взгромоздили в нашей прихожей. У мамы сразу испортилось настроение. От ящика явственно пахло смазочным маслом и бензином. Она сразу поняла, что это не мебель и не что-то полезное для дома. Отец напротив весь сиял и заговорщически улыбался. Все присутствующие были крайне заинтригованы и с нетерпением ждали вскрытия ящика.
Тара была разобрана общими усилиями мужчин. На свет был извлечён странного вида механизм, окрашенный серебристой краской. Из сопроводительной книжки следовало, что перед нами во всей красе предстал лодочный подвесной мотор «Рига». Мама не стала в присутствии посторонних людей комментировать это событие и удалилась в комнату. По всему было ясно, что нашу общую радость она не разделяет.
И так у нас появился лодочный мотор, но лодки пока не было. Мама интуитивно почувствовала, что дальше произойдёт с семейным бюджетом. Но отец хоть и был романтиком, при этом реалистом не переставал быть никогда. Лодка была взята на прокат, у знакомого бакенщика и в ближайший выходной день мы отправились на первую, настоящую рыбалку. Подготовка была серьёзной: снасти, насадки и даже сачок. Мама иронично посмеивалась над нашими приготовлениями.
Бакенщик, предоставивший лодку, с интересом отнёсся к новому устройству. Все его два мотора были стационарными, а этот, видите ли, подвесной. Надо же придумать такое – игрушка, да и только. Лодка (обычный гребной «фофан»- двухпарка) имела транец, на который мы и навесили своё новое сокровище. С собою была взята банка с пятью литрами бензина с маслом, щедро предоставленная владельцем лодки. Ещё два литра такой же смеси были залиты в бак мотора. Погрузив всё наше снаряжение, мы оттолкнулись от берега. Действуя по разложенной на сидении инструкции, отец дёрнул за заводную верёвочку. Мотор молчал, зато взвыл я. Верёвка больно хлестнула меня по плечу. Так я усвоил первое правило – «Никогда не садись близко к человеку, заводящему подвесной мотор!». У первых советских подвесных моторов гребной винт начинал работать сразу. С третьего рывка мотор зачихал и ожил, лодка быстро побежала. Отец едва не сыграл за борт, но удержался.
Кама
Усевшись на сидение, он взял в руки румпель и вывел лодку на простор Камы. В этот момент он был неподдельно счастлив. Довольная улыбка сияла на его лице. Я думаю, что он вспоминал, как много лет назад, вот так же, они с дедом выходили на Волгу. Переправившись к другому берегу, отец направил лодку вниз по течению к видневшемуся вдали мосту. За мостом, где кончался город и река поворачивала на юг начинались места где можно было попытаться ловить рыбу.
День на рыбалке пролетел незаметно. Солнце близилось к закату. Ловля действительно была успешной. У нас даже кончились запасённые червяки. Кукан был полон. Переложив рыбу в ведро, мы подняли якорь и начали заводить мотор. На этот раз он завёлся уже с десятого рывка. Техника начала капризничать. Несколько раз дёргал даже я. Мотор чихал, но не заводился. Потом догадались открыть кран подачи бензина из бака. Про него было написано в инструкции. Хорошо, что взяли с собой эту ценную книжечку и было ещё достаточно света, чтобы её читать.
Вверх по Каме лодка шла уже не так быстро как утром. Наверное, слишком много поймали рыбы. Быстро темнело и нам пришлось идти вдоль берега, чтобы не создавать помех кораблям. До домика бакенщика оставалось около километра, когда раздался внезапный удар и мотор, подпрыгнув, резко взвыл. Лодка потеряла ход. Отец скомандовал мне сесть на весла, а сам наклонился к мотору. Во тьме прозвучало сложное выражение, из которого я понял, что дела наши плохи. Оказалось, что мы впотьмах налетели на плывущую доску и сломали гребной винт. Одной лопасти, как ни бывало. Запасного винта у нас не было. Как выяснилось впоследствии, их и не продавали. Должна была сломаться специальная деталь-шпонка. Но она оказалась крепче алюминиевого винта.
Хорошо, что были вёсла. Ещё почти час мы по очереди гребли против течения в полной темноте. Бакенщик, встретив нас, всё понял сразу, но сказал, что у него есть знакомый литейщик на моторостроительном заводе «им. И.В.Сталина». Можно будет попробовать по остатку винта отлить новый. Тем мы и утешились.
Мама встретила нас мрачным молчанием. Она переволновалась и была очень недовольна. На часах было уже половина второго ночи. Варить уху было уже поздно, но почистить и присолить пришлось, так как холодильника у нас не было. Во всём доме холодильники были только у бывших москвичей.
О нашей рыбалке и связанными с ней приключениями я ещё не раз буду рассказывать в других главах. Это занятие сколь увлекательное столь и полезное прошло через всю жизнь нашей семьи. Даже мама, которая не очень разделяла наше увлечение и то несколько раз, не без успеха, принимала участие в рыбалке. По рассказанному выше эпизоду могу только добавить, что отремонтировать мотор нам удалось только в Ленинграде, в который мы переехали через некоторое время.
Рыболовные снасти, которыми пользовались мы с отцом, представляли собой три складных бамбуковых поплавочных удочки и нескольких донных закидушек. Первые мои опыты по рыболовству были проведены под руководством отца. Упомянутого в начале первого пескаря пойманного мною в Амуре я запомнил на всю жизнь. Снасть была самая примитивная. Как говорил Аркадий Райкин - «палочка, верёвочка, крючок, червячок». Волжский опыт отца был гораздо содержательнее, но условия, в которых мы находились до прибытия на берега Камы, не позволяли обзавестись другими снастями и применять их.
Для ловли хищных рыб у нас были рогульки-жерлицы и несколько тяжелых блёсен для ловли «в отвес» с лодки или с причала. Отец всегда следил за появлением каких-либо новинок в любительском рыболовстве. Ещё он любил читать всякую литературу по этой части. От рассказов классиков (Чехова и Остапа Вишни) до специально издававшегося альманаха «Рыболов-спортсмен». Конечно же, самой главной и любимой нашей книгой был толстый и содержательный фолиант «Жизнь и ловля пресноводных рыб» Л.П.Сабанеева.
Отвлекаясь, скажу, что знание отцом рыболовных и охотничьих рассказов известных писателей часто помогало отцу в работе. Во время встреч со зрителями и концертных выступлений он включал в программу эти произведения, которые пользовались большим успехом у публики и не только мужской её части. Только настоящий артист рыболов или охотник способен так живо, смачно и красочно донести содержание этих рассказов до слушателя. Рассказы Остапа Вишни в исполнении отца неизменно вызывали гомерический смех в зале. А импровизированное его выступление экспромтом у рыбацкого костра всегда вызывало огромную симпатию и расположение к нему единомышленников-рыболовов. Хорошо помню случай, (я упоминал о нём ранее), когда после нашей работы вместе с артелью астраханских промысловиков, у большого костра с котлом царской ухи над ним, отец устроил концерт под открытым небом. От взрывов дружного хохота подвыпивших артельщиков-рыбаков шарахались в темноте, устроившиеся на ночлег в камышовых зарослях, птицы, а по водной глади шумели всплески и расходились волны от испуганной рыбы. Надо было видеть, с каким уважением и благодарностью в знак признательности, подносил отцу пожилой бригадир артели единственно возможный в тех условиях подарок - огромный астраханский арбуз. Отец чуть не прослезился, принимая этот дар земляка от всей души. Такая награда дороже любого громкого звания и позолоченных статуэток. Не чопорная Киноакадемия, а сам представитель народа награждает своего любимого артиста. Именно для них, обыкновенных зрителей и слушателей, отец «выкладывался» на сцене и перед объективом камеры с полной отдачей.
Но! О снастях и рыбалке.
Вычитав в альманахе «Рыболов спортсмен» о появлении на западе и у нас новой снасти под названием спиннинг отец очень заинтересовался. Во время гастрольной поездки в Ленинград мы с отцом долго разглядывали в магазине на Невском проспекте это снаряжение. Что и говорить снасть была необычная, я бы сказал технически сложная, но уж очень дорогая. Купить его в тот раз мы не смогли, но детально разглядели все тонкости его устройства. Отец сказал, что мы попробуем сделать его сами. Зная его умелые руки, я не сомневался в успехе. В тот раз было куплено только то, что сделать самим было нельзя. Моток современной лески, как её называли - «жилка» толщиной около полумиллиметра и десяток больших крючков-тройников. Всё остальное зимой мы сделали из подходящих материалов, которые удалось разыскать. Да простят меня читатели за излишнюю детализацию и подробности этого процесса, но прошу учесть тот немаловажный факт, что изготовлением снастей занимался артист театра (уже и кино) и его сын – школьник. Казалось бы, купи, что тебе нравится и пользуйся в своё удовольствие. Но не всё так просто. Во первых – далеко не всё что тебе хочется можно было купить (просто нет в продаже), во вторых – я уже говорил финансовое положение артистов было (да и сейчас остаётся) не таким прекрасным, как о том ходили слухи народной молвы.
Удилище было изготовлено из обычного бамбукового хлыста (только более прочного, чем у поплавочной удочки). Причём ручка была пробковая, склеенная из пробок шампанского. Несколько колец из стальной проволоки и красивые ленточки из пропитанных клеем ниток делали наше удилище весьма похожим на магазинное.
Особую сложность представляло изготовление катушки. Подходящие обрезки металла напильник и паяльник (я уже научился паять) и получилось нечто подобное настоящей катушке. Блёсны и грузики мы умели делать раньше.
Собранное изделие семейной мастерской было торжественно испытано на пустыре около дома, не дожидаясь наступления весны, прямо на снегу. После первого же заброса стало ясно, что спининг не терпит спешки. Потребуется не мало времени для освоения этого нового способа ловли рыбы. Остаток дня мы с отцом потратили на распутывания огромной «бороды», в которую превратилась леска, смотанная с катушки. Занятие это превратилось в общесемейное. Даже мама, не выдержав наблюдать наши мучения, пришла помогать.
К лету я уже довольно сносно научился забрасывать грузик метров на 30-40. Самодельная катушка при этом отчаянно дребезжала и готова была развалиться, но выдерживала. «Бороды» случались, но не так часто и распутывать их я научился самостоятельно без посторонней помощи. С нетерпением я ждал открытой воды.
Мои занятия на пустыре не прошли не замеченными товарищами. Один из них Володя Елисеев мальчик постарше меня живущий в нашем доме сделал себе спиннинг тоже. Мы разделили стометровый моток «жилки» пополам и оснастили его катушку. Купить в нашем городе такую леску в те годы было невозможно, а витая капроновая нить, которую взамен отыскал мой товарищ, для этой снасти оказалась непригодной. Отец одобрил такое моё решение и пообещал при случае привезти ещё леску и крючки. Надо сказать, что блёсны изготовленные Володей по картинкам из альманаха «Рыболов спортсмен», получились очень хорошими. Его навыки в ручном труде были гораздо лучше моих и его снасти получалась совершеннее. Катушка вращалась легко и почти бесшумно. Он даже придумал, как устроить для неё тормоз для предотвращения образования «бороды». У Володи я научился многим полезным приёмам работы с металлом и деревом, переняв их. Я часто с благодарностью вспоминаю его уроки в домашней мастерской, которая размешалась в кладовке их квартиры. Отца у него не было, а его мама не возражала против шума и запаха канифоли доносившегося из кладовки во время наших занятий. В его наборе инструментов было много полезных и неизвестных мне ранее. Так благодаря Володе я существенно улучшил свои навыки. Эти знания и умения очень пригодились мне во всей дальнейшей жизни. Спасибо ему за науку.
Отец очень внимательно относился к нашим занятиям и часто ставил мне в пример товарища. К сожалению, съемочные отъезды отца становились всё более частыми и продолжительными.
К тому моменту, как наступила весна и зацвела черёмуха, мы с Володей уже освоили технику забросов и даже устраивали соревнования на дальность и меткость. Но всё это происходило на том же пустыре и без блёсен с крючками.
Наконец наступила весна 1966 года. Прошел ледоход на Каме. В один из выходных дней мама отпустила меня с Володей на рыбалку. Отец был в отъезде на съемках. Маме не легко далось это решение, но она понимала, что рыбак уже вырос. Учитывая, что мы едем с Володей, а мама знала его и одобряла нашу дружбу, она согласилась. Я был почти счастлив.
На электричке мы добрались до реки Сылвы и сразу почти от станции, выйдя к реке, принялись хлестать воду снастями. Весенние голодные щуки (так было написано у Сабанеева) не торопились хватать наши железки. К тому же сразу выяснилось, что если в момент заброса получалась «борода», то севшая на дно блесна была безнадёжно потеряна.
Вдоль берега реки под водой стояли затопленные при заполнении Камского водохранилища деревья. Потеряв несколько блёсен мы всё-таки ухитрились поймать по небольшой щучке. И то хорошо возвращаться домой пустыми очень не хотелось. Спиннинг оказался хорошей снастью и наши труды зимой не пропали даром. На всю свою дальнейшую жизнь я сохранил любовь к этому увлекательному виду спортивного рыболовства.
Летом того же года Молотовский театр поехал на гастроли в город Киров. По карте я уже знал, что этот город расположен на реке Вятке и взял с собой спиннинг. Отец возвратясь из Ленинграда привёз спиннинг для себя. Он был тоже самодельный, но качественный, поскольку изготовлен был в явно заводских условиях. Катушка была изготовлена на токарном станке и была, на мой взгляд - само совершенство. Даже вращалась она на маленьких шарикоподшипниках. Удилище было изготовлено из какого- -то коричневого материала напоминающего по виду фанеру. Отец сказал что это «дельтадревесина» и она очень прочная, так как применяется в самолётостроении. Купить это чудо по приемлемой цене отцу удалось на Ленинградской «барахолке». Привёз он и обещанные леску и крючки для Володи. Отец всегда выполнял свои обещания.
Маленькая гостиница, в которой нас поселили в Кирове, находилась на улице ведущей к реке. В первый же вечер мы с отцом отправились на прогулку с целью проверить обстановку и пригодность Вятки для рыбной ловли спиннингом. Наши надежды полностью оправдались. Река была красивая и широкая, правда не судоходная, поскольку прямым продолжением нашей улицы, являлся наплавной мост, перегораживающий её поперёк. На мосту оказалось довольно много рыболовов с поплавочными удочками. Поговорили с хозяевами здешних мест. Общительные рыбаки рассказали нам, что рыба в Вятке водится всякая, в том числе и хищная, правда взять её без лодки не легко. Река не глубокая, но довольно быстрая. Ниже по течению есть перекаты, однако небольшие катера ходят и даже таскают плоты. В подтверждение этих слов мы увидели большой плот, причаленный у противоположного городу берега. Пожилой рыбак, указывая на середину реки, обратил наше внимание на возникающие там время от времени мощные всплески. «Это жерех играет, малька гоняет. Жерехов тут много, но поймать их не удаётся почти никому. Добросить снасть туда невозможно, а как подплываешь на лодке, так бой прекращается и осторожная рыба уходит» - сказал он. Мы полюбовались игрой крупных серебристых рыб и пошли домой. Я заметил, что на лице отца играла загадочная улыбка. «А мы попробуем и наверняка поймаем» - сказал он на мой немой вопрос. «Спиннингов здесь ещё не знают. Вот мы и покажем» - торжественно заключил отец.
Гастроли шли своим чередом, а я, ожидая, когда появится у отца свободное время, каждый день бегал на берег смотреть игру хищников. Бой происходил посредине реки на бурунах переката, но с этого берега добросить блесну до места не стоило и пытаться. Зато у противоположного берега с плотов можно было попробовать.
Наконец отец сказал, что завтра утром мы пойдём на рыбалку. Я спал тревожно, боясь упустить момент. Рано утром за нами зашли ещё двое работников театра заядлые рыболовы. Их экипировка состояла из обычных удочек, но они очень хотели посмотреть, как ловят новой для них снастью.
Пройдя сонным городом и переправившись на другой берег по качающемуся на воде мосту, мы оказались на другом берегу. Разувшись, отец с товарищами вброд перебрались на плот. Взять меня с собой он не рискнул и предложил ловить с берега (забрасывая между берегом и плотом). Плот был связан не плотно и я видел, как наши рыбаки, прыгая с бревна на бревно, перебирались поближе к середине реки. Брёвна притапливались под их весом и порой почти уходили под воду. Картина напоминала бег по клавишам рояля. Мне стало понятно, почему меня оставили на берегу. Риск искупаться был слишком велик. С двухметрового яра берега я некоторое время наблюдал за их действиями. Первые же забросы отца легли почти в нужном месте. Бой жерехов продолжался, но мгновенных поклёвок не последовало. Издалека мне несколько раз казалось, что отец вываживает добычу, но это были зацепы или пучки водорослей. Конечно, хотелось оказаться рядом с ним и тоже попробовать поймать удачу но…
Понаблюдав какое-то время я решил попробовать забросы между берегом и плотом. Расстояние было небольшое метров 30, так что при забросе вся задача состояла в том, чтобы блесна не легла на брёвна. Глубина начиналась почти от кромки небольшого пляжа у яра. Игру блесны можно было наблюдать от начала до конца её движения. Зацепы исключались, поскольку дно было чистым. Водорослей не видно. Вода прозрачная. Идеальные условия для тренировки. Я прошел вдоль всего плота. Дальше начиналась открытая вода. Сколько было сил, я забросил блесну вдоль края плота. Самодельная катушка моего спиннинга едва не развалилась от бешеного вращения. Получилось метров 50-60. Подматываю. Уже видно как в лучах утреннего солнышка играет в воде мой самодельный «Байкал». В тот момент, когда приманка поравнялась с краем плота, произошло невероятное. Из под плота мелькнула огромная (как мне показалось), стремительная тень рыбы. На месте блесны раздался мощный всплеск и образовался водоворот. Я почувствовал резкий рывок и услышал треск ломаемого удилища. В моих руках осталась только ручка спиннинга и катушка. С трудом удерживая в руках остатки моей самодельной снасти, я проследил взглядом скользящий на кольцах в воду обломок удилища.
Началась отчаянная борьба с сильной рыбой. Традиционные способы вываживания применять оказалось невозможным. Отсутствовало главное звено – удилище. Катушка в этом случае совершенно бесполезна и даже вредна. Зажав катушку рукой, я метался вслед за тянущей добычей, то к обрыву яра (при потяжке), то прочь от берега при ослаблении лески. Помню только, что при этом отчаянно кричал, зовя кого-нибудь на помощь. На плоту уже заметили неладное и бежали ко мне по клавишам брёвен отец с товарищами. По берегу от наплавного моста, на помощь мне, бежали несколько рыбаков с сачками и в высоких болотных сапогах.
Первый из помощников оказавшийся рядом моментально понял обстановку и храбро спрыгнул с высокого яра на узенький песчаный пляж под ним. Песок под ним поплыл и сапоги увязли в нём почти до колена. Глубина у яра была никак не меньше метра -полутора. Орудуя сачком и громко командуя моими действиями, он ухитрился, изловчившись завести добычу в сачок. Огромный жерех бесновался в сетчатом мешке, но уже был не в силах выскочить.
Подоспевшие другие рыбаки помогли товарищу подняться с сачком на осыпающийся берег. Все собрались, окружив лежащий сачок с прыгающей в нём рыбой. Из сачка красноречиво торчал обломок моего удилища, подчёркивая трагизм развернувшейся на их глазах драмы.
Рыба перестала биться. Глубоко сидящая в глотке блесна с трудом была извлечена. Перепутанная на траве леска улеглась на многострадальную катушку. Остатки моей гордости – самодельного спиннинга связанные подходящей верёвочкой подрагивали в моих уставших руках. С одной стороны я испытывал законную гордость своим успехом, но горечь от потери снасти ясно отпечатывалась на моём лице. Во взглядах окружающих меня людей я читал удивительную смесь сочувствия и зависти. Взвешивание добычи на карманном безмене показало, что вес её был чуть больше трёх килограммов!!
Да! Это был несомненный успех новичка – спиннингиста.
Отец, понимая торжественность момента, подошел ко мне и при всех похвалив, вручил свой почти фирменный спиннинг со словами – «Ты меня переловил. Он твой по праву!».
Я, в сопровождении отца и его друзей, шел в город по наплавному мосту, гордо неся на плече богатую добычу, держа в другой подаренный отцом спиннинг. Нашу торжественную процессию провожали восторженными и завистливыми взглядами и находящиеся на мосту рыбаки и встречные прохожие. На все вопросы отвечала «моя свита» (отец и его друзья).
Так мы и явились в театр, вызвав бурю восторгов и самых различных вопросов:
от простого – «Где купили?»
до – «А что теперь с этим жерехом делать?».
На последний вопрос ответ нашелся буквально через несколько минут. Одна из местных служащих работница театра принесла большую кастрюлю и всё что необходимо для ухи.
На вопросы типа первого уважающий себя рыбак никогда не удостаивает ответом.
Жерех был очищен, нарезан на куски и пошел в уху. Пока шел утренний спектакль, в гримировочной, на плитке, варилось сказочное угощение. Свободные от сцены актёры и актрисы поминутно заглядывали и спрашивали, не готова ли уха. Варка на слабенькой плитке, в большущей кастрюле, дело не быстрое. Но всё на свете имеет свой конец. Кончился спектакль, завершилась и варка ухи. Откуда-то появились тарелки миски и ложки. Все хотели попробовать, что за блюдо приготовили совместными усилиями семейство Чекмарёвых. Варила уху мама под бдительным руководством отца.
За кулисами витал невероятно аппетитный запах. На него, как рой мух, слетелась вся труппа гастролирующего театра. Дегустирующим досталось совсем понемногу, но никто не был обделён. Все сошлись на мнении что ничего подобного они не ели за всю свою жизнь. Я и вся наша семья были героями этого дня.
Эта история со временем обросла легендами и к моменту возвращения нас домой съеденный жерех заметно прибавил в весе, а его поедание по рассказам многочисленных очевидцев и участников трапезы растянулось на несколько дней.
Подаренный отцом спиннинг ещё не раз доставлял мне удовольствие победы в схватках с рыбами, но такой большой на него я не ловил ни разу. Устаревшая, по сегодняшним меркам, снасть, почётно хранится мною и по сей день. А ту историю с театральной ухой, когда за кулисами при опущенном занавесе, не разгримированные и одетые в костюмы прошлого столетия персонажи, после спектакля стучат ложками по быстро опустевшим тарелкам, наверное, помню не только я.
«Вот такая получилась уха!!» – как часто в подобных случаях любил повторять отец.
